Геру когда-то назвали богиней материнства, юмора она не оценила - законных и общих детей у нее с Зевсом было раз-два и обчелся, остальные понарожались откуда-то со стороны, либо потому что Зевс не умел держать себя в штанах (древние греки вообще недолюбливали штаны), либо потому что Гера психанула и отплатила мужу его же монетой, нагуляв дите и соврав, что на какой-то очень сладострастный и заколдованный камень присела (в те времена и такое объяснение срабатывало). Да и воспитанием кровиночек она не особенно заморачивалась. Бастарды Зевса же и вовсе вызывали у нее ярость в груди, которую не погасить было и тонной амброзии - в способах изводить и доводить до икоты и нервного тика его любовниц и нагулянных детишек, Гере не было равных.
Никаких материнских чувств она к ним не испытывала и при возможности с удовольствием скормила бы Немейскому льву на полдник.
Так решить проблему удавалось не всегда, и потому Олимп был наполнен живыми свидетельствами неверности громовержца.
Дионис был одним из них. И как Гера ни любила припить холодного белого сухого после обеда, бог вина не был в числе ее любимцев. Более того их связывала давняя история, полная убийств, безумия и обращений в козла - незадолго до рождения Диониса у Геры был сложный период, контроль гнева сошел на нет, а хобби в те времена еще не изобрели. Вот она и посвящала свободное время изведению пасынка и его семейки с лица земли.
Но все это было неправдоподобно давно, в двадцать первом веке Гера жила, в ус не дула (хотя могла - недавно отпустила на лице растительность для разнообразия), и позабыла все свои веселые и кровожадные приключения. А зря - остался в их шизанутой и дисфункциональной семейке миротворец, считающий, что можно все наладить, начать сначала и счастливо зажить. Имя этому безумцу было Янус.
За прошедшие тысячу лет Гера изменилась, но по-прежнему любила припить белого сухого в обед, и зайти в хороший  ресторанчик по приглашени Януса показалось ей хорошей мыслью, ровно до той секунды, пока она не увидела за столиком Диониса.
Прошлые обиды на мужа и желание выдавить глаза матери бастарда и самому козленку всколыхнулись в ее душе. Гера поджала губы - устраивать сцену было нельзя, она публичная личность,  а сейчас уже не те времена, когда за обеденный стол  садились, не выпуская топор из рук.
Расстегнув пиджак, Гера села напротив Диониса и подозвала официанта.
- Видишь этот бокал? Мне нужно, чтобы он был полон все время, пока я здесь сижу, - распорядилась она и сунула за ремень гарсону двадцатку.  После чего соизволила посмотреть на пасынка.
- Милое платье, - снисходительно заметила она и добавила уже тише. - Уже нажрался, как обычно?

Отредактировано Hera (24.06.2018 13:51:48)