Когда при виде Шивы в обморок грохнулось какое-то существо, похожее на ребёнка Бритни и Элтона, это было как-то ещё нормально. Когда отключился сам Шива – нормальностью это решительно уже не было. Тем более, аномально было висеть в нигде и нихрена не понимать. То есть, на самом деле, Шива привык нихрена не понимать, но вот то, что он при этом не может ничего раздосадовано разрушить, было непривычно.
Шива болтался и старался. Изо всех своих божественных силёнок он старался вернуться в своё тело, но получалось только болтаться в пространстве. Изо всех сил он старался станцевать что-то эпичненькое, чтобы какой-то излишне заботливый мужик перестал облапывать его тело, беззащитно лежащее посреди Линкольн-центра, но получалось только болтаться.
Болтался он, кажется, целую вечность, ничего не соображая толком, кроме того, что если бы мог, то с перепугу бы обосрался.

Больничный потолок, громкое пипиканье аппаратуры, прищепка на пальце и хуйня во рту, стали верными признаками того, что всё наладилось. Долгие полчаса пришлось уверять врачей, что с ним всё отлично, долгие полчаса, счастливые полчаса, когда Шива думал, что с ним реально всё в порядке. Но постепенно он начал замечать некоторые странности.
Голос звучит иначе. Руки выглядят иначе. И одежда какая-то маленькая, но удивительно ему подходит.
Шива находит зеркало. Из зеркала на него смотрит кто-то. Молодой, красивый, свеженький, не потрёпанный долгими годами злоупотребления наркотиками и божественными силами.
– Ну и что за хуйня, – пытаясь привести в порядок причёску, Шива наезжает на зеркало, будто оно виновато. Шива пытается думать, но поглаживание отсутствующего живота как-то не успокаивает и не настраивает на нужный лад.

Изучая карманы одежды, личные вещи того, чьё лицо всё ещё охуевше поглядывало на него из зеркала, Шива надеялся только на то, что владелец этого тела знает, что произошло. А ещё лучше было бы, если бы владелец этого тела был виноват во всём. Аннигилировать виновника данного неудобства Шиве сейчас хочется больше всего. Обыск одежды как-то не сильно помог Шиве, хоть он в тайне и надеялся, что где-нибудь на воротнике будет нашивка с адресом, мол, в случае, если ребёнок потерялся, верните его по адресу. Зато он нашёл в одежде телефон. Уже хорошо. Логично рассудив, что собственный телефон остался у его собственного тела, Шива решил сначала позвонить. Потом решил, что звонить слишком палевно (быть богом и параноиком не зазорно). Поэтому Шива позвонил оператору и попросил отследить свой украденный несуществующим сынишкой-шалунишкой телефон.
Так Шива и оказался снова в Линкольн-центре в поиске себя.   

[icon]http://funkyimg.com/i/2PnVj.gif[/icon]

Отредактировано Shiva (06.06.2018 01:31:34)

[icon]http://s3.uploads.ru/vUaKN.jpg[/icon]
Все вышло как-то некрасиво и быстро. Бац. Темно. Бац. Светло. Дионис огляделся и увидел, что он парит. Причем именно он, бог виноделия и веселья, парит над Линкольн-центром в Нью-Йорке, а Луиза Кларксон, его смертная и прекрасная оболочка, лежит без сознания прямо посередине улице. Дионис не обратил внимания, что неподалеку потеряли сознание еще трое. Его волновало только собственное состояние.
Это было очень непонятно. Диониса как-будто нечто вышибло из смертного тела и он это даже не сразу осознал. А тем временем уже на место события прибыли кареты скорой помощи и несчастное тело Луизы повезли в больничку.
-Хей, ребята, вы куда! вы куда меня забрать хотите?
Но никто не слышал криков бестелесного духа. Двери машины захлопнулись за каталкой, Луизу Кларксон повезли в ближайшую больницу.
Дионис не знал, опасен ли этот выход из тела, но в любом случае вернуться обратно хотелось поскорее. Он нырнул в машину и всю дорогу до больницы пытался обратно воссоединиться со своим телом. Ничего не помогало. Пока Луизу Кларксон везли в реанимацию, Дионис вертелся рядом и все еще пытался как-то сам себя привести в чувство.
А потом снова темнота и яркий свет.
Дионис пришел в себя и увидел, что лежит в больнице. Рядом цветы, открытки. Удивительно, что ему все это сразу на кровать положили. Хотя постепенно до бога дошло, что он не на кровати лежит. Даже эти цветы и открытки с пожеланием не для него.  И вообще, он - пирожок. Кажется, с мясом и картошкой. Лежит на тарелке, среди ему подобных бездушных сдобных творений.
Дионис попытался подвигаться, но лишь смог немного подвинуть себя.
Медсестра, находящаяся в палате оперного певца Аурелио Конте, заметила, что на столе с подарками для пациента беспорядок. Один из пирожков (видимо он лежал наверху горки пирожков от одной поклонницы) свалился с тарелки и теперь лежал просто на столе. Медсестра положила пирожок обратно на самый верх и вышла из палаты.
Осознав насколько бесполезно и опасно (а вдруг пациент придет в себя и захочет поесть) находится внутри пирожка, Дионис напрягся и попытался снова выпрыгнуть из "тела". К счастью, это получилось сразу. Видимо тесто не крепко удерживает внутри себя божественную сущность. Диониса завертело, закрутило и утянуло куда-то. Бог виноделия понял, сразу что он внутри человеческого тела. Появились ощущения: обоняние (пахло бесчисленными цветами), осязание (нежные сатиновые простыни мягко гладили кожу), слух (было слышно как пикают аппараты), вкус и зрение.
Аурелио Конте, известный певец, открыл глаза и огляделся. А Дионис только задумался о том, как же несправедлива жизнь богов.

Отредактировано Dionysus (08.06.2018 18:00:23)

Найти себя оказалось не так сложно. Он стоял посреди дороги, у зеркала, отпугивая от себя людей и привлекая к себе сотрудников. И демонстрировал признаки истерии. И богатый словарный запас. И знание языков. Даже мёртвых.
Шива стоял рядом с собой достаточно долго, чтобы понять, что в его теле сейчас находится не бог, а существо какое-то сверхъестественное. И дохуя импульсивное. А по виду и не скажешь – уверенный в том, что обретённая им внешность, это внешность того, кто оккупировал его тело, Шива пытался сопоставить сцену у зеркала с парнем, которым Шива отражался в зеркале. Что-то как-то не стыкуется внешность с поведением. Однако, что поделаешь. Не его это дело. Его дело – вернуть своё и отдать чужое. Не потому что ему не нравится новая тушка, а потому что быть мистером Фитцджеральдом в этом теле точно не получится.
Собственный голос раздирает душу, и Шива решает, что пора данное безобразие прекращать, у него и так репутация наркомана и юродивого, а если пойдёт слух, что он окончательно крышечкой поехал, то не видать ему работы, как свои ушей. Хотя сейчас он прекрасно видит свои уши. Классные уши, надо сказать. И вообще он весь прям охуенный. Даже с этим непривычным, полным досады, выражением лица.
Шива дёргает не-себя за рукав, но от него небрежно отмахиваются. Нехорошо это, невежливо. 
Так что Шива пританцовывает на месте. Зеркало идёт трещинами, и плитка на полу – тоже, немного, случайно. Шива надеется, что это даст ему небольшой зазор времени для того, чтобы вклиниться в чужой монолог.
– А мне нравится это тело. Знаешь, я его сам сделал. С любовью. И мы с ним очень долго вместе. Так что верни всё, как было, – с наездом, но как-то не угрожающе (исключительно в виду того, что быть угрожающим субтильным мальчишкой Шива как-то не научился ещё), говорит Шива, хватая своё-чужое тело за плечо. Шива откашливается, приосанивается, зачёсывает волосы назад, чтоб не мешались. И пытается нахмурить брови, чтоб сурово было. Трещины на зеркале, кажется, со смеху расходятся ещё дальше. – Давай, делай свою магию и разойдёмся, – на самом деле пора бы вообще уйти куда-то подальше, потому что маленькое представление Шивы привлекло излишнее внимание.

[icon]http://funkyimg.com/i/2PnVj.gif[/icon]

[icon]https://i.imgur.com/b98iBWD.jpg[/icon]
Дионис знал кто такой Аурелио Конте. Ну, не прям хорошо, но тереться десять лет среди актеров, режиссеров, продюсеров и не услышать про самого капризного оперного певца – это надо уметь. Аурелио же умел одинаково талантливо петь и выводить продюсеров из себя. Дионис не очень чтобы любил оперу (и балет, а заодно все что так или иначе стало жертвой академизма), с Конте лично никогда не сталкивался, но наслышан был, видео на ютубе видел, внешность оперной звезды представлял.
Мда, давненько не обзоводился Дионис мужским телом. Тем более телом настолько ухоженным. Аурелио себя любил, холил и лелеял. Такого аккуратного маникюра и педикюра Дионис никогда не имел, это было даже интересно. Сама палата больше напоминала номер в дорогущей гостинице, чем медицинское учереждение. Все в цветах, подарках, на столике еда на разный вкус, два мягких кресла для гостей, расположены по бокам от кровати. Сейчас Дионис даже мысленно поблагодарил Аурелио за его капризы. Он встал с кровати и облачился в халат из наимягчайшего ворса, вот словно в ангельское облачко укутался. Надо потом узнать, где он этот халат достал.
Краем глаза Дионис заметил как его белокожее холеное лицо расплылось в дурацкой довольной улыбке. Нет, так нельзя! Звезда так себя вести не может. Аурелио уверенной походкой направился вон из палаты.
С другой стороны двери стояла батарея паппараци, репортеров и журналистов. Дионис аж опешил.

- Мистер Конте! Как вы себя чувствуете?
- Мистер Конте! Что вы можете сказать?
- Мистер Конте! Правда ли что ваш обморок - это следствие страшной и ужасной болезни, которую вам приходится скрывать от своих поклонников?
- Мистер Конте!
- Мистер Конте!
- Мистер!
- М....

Дионис все еще ошарашенный напористостью журналистов и их безумными, бестактными вопросами, молча нырнул обратно в палату. Потом сходил и проверил, есть ли тут запасные выходы или он обречен? Оказалось, что все-таки обречен. Дионис сел обратно на кровать и нажал кнопку вызова медсестры. Хотелось верить, что его родное, так любимо вылепленное тело где-то рядом. Не то, чтобы он против еще побыть оперной звездой, но свою жизнь в качестве Луизы Кларксон он любил сильнее.

Существо, сидящее в теле Шивы, уже доказало, что имеет богатый словарный запас, а теперь принялось доказывать, что также имеет богатую фантазию.
– Да что ты орёшь как потерпевший, ну ёб твою мать, – Шива стонет, пытаясь хватать существо за руки, пытаясь таким образом настоять на том, чтобы существо перестало вести себя так, будто боженька, создавший его, забыл добавить в него хотя бы малёхонький интеллектик. Ну, и ещё хватание за руки должно остановить существо от поиска и привлечения помощи, и – что куда более важно – так существо точно никуда не унесёт тело Шивы.
Внимания они начинают привлекать слишком как-то дохуя. И это грозит паникой вокруг, разбирательствами и проблемами. А проблем, между прочим, им и без истерики существа предостаточно. И главная проблема в том, что у Шивы и этого существа на данном этапе проблемы одни и те же.
С боку на Шиву налетает какая-то женщина, сверху на Шиву налетает платочек. Платочек Шива подбирает и прячет, хотя за разбрасывание своих вещей очень хочется влепить существу затрещину.
– Не ройся в моих карманах! – пытаясь увернуться от налетевшей на него женщины и сурово пялясь на существо, говорит Шива.
– Я как бы сироточка, – не совсем понимая, что от него хочет богиня (бог?), заявляет Шива, пока голова его трясется взад-вперёд. Требования отдать тело и обвинения в воровстве как-то оскорбляют Шиву. И голова продолжает трястись туда-сюда. И Шива, чтобы остудить пар божества, стреляет в неё глазом. Ну, тем, который появляется на секунду на лбу и исчезает. Огонёк из глаза Шивы поджигает волосы божества, немного корректируя форму причёски. А нечего трясти его было, да. Он так и поломаться может.
– Твоё тело? – Шива, пользуясь созданной возможностью, отходит на пару шагов от божества, впрочем стараясь держаться рядом со своим телом, чтобы то не сбежало. Шива глубоко дышит, надеется таким образом успокоится, чтобы никого не убить прямо сейчас. Голова начинает болеть. Особенно, когда существо возобновляет поток слов. Бессмысленный и беспощадный поток. – В смысле это тело? – Шива тычет пальцем себе в грудь. – Твоё? – теперь Шива тычет платочком в богиню. – Не его? – и машет платочком в сторону существа. – Блядь-блядь-блядь, – глаза Шивы становятся большими и круглыми, он смутно припоминает, как видел четыре машины скорой помощи, когда витал бестелесной фиговиной в воздухе. Масштабы происходящего как-то стремительно увеличиваются. 
– То есть это тело твоё? – обращаясь к божеству, Шива просто не хочет верить в происходящее. – А вот это тело, – Шива опять машет платочком на существо, – моё. А… Эй! Эй ты, нервный, – Шива крепко хватает существо за плечо, привлекая его внимание, – это твоё тело? – обращаясь, как к ребёнку, Шива надеется, что существо не настолько безнадёжно, как кажется.
Толпу людей вокруг становится сложно игнорировать, особенно охрану, которая вероятно не может понять, кто тут у кого украл органы и что вообще с этим делать. Шива бы им с радостью помог разобраться, если бы и сам понимал, что происходит. 

[icon]http://funkyimg.com/i/2PnVj.gif[/icon]

[icon]https://i.imgur.com/b98iBWD.jpg[/icon]

Медсестра довольно быстро пришла в палату, где застала звезду оперного мира Аурелио Конте на кровати, поедающего сладкие гостинцы.
- О, мисс...
- Мисс Спенсер, очень приятно познакомится, мистер Конте.
Дионис смекнул, что медсестра знает кто такой Аурелио и этим можно воспользоваться в своих целях. А цель у Диониса была одна: свалить из больницы и найти себя. Либо найти себя и потом свалить из больницы.
- Мисс Спенсер, скажите, а к вам случайно не попадала мисс Кларксон? Шикарная темнокожая женщина, волосы вот такие, - Дионис провел рукой над головой, показывая какие у ее пропавшего тела были волосы, - томный взгляд, улыбка, способная очаровать даже дерево... Нет? Не видели?
- Нет, мистер Конте. У нас такой пациентки не было. Вы меня вызывали только, чтобы это узнать?
- Нет, нет. - Дионис отложил тарелочку с пирожками в сторону и постарался состроить серьезное лицо. Получилось, будто он надулся от обиды, что не было его любимых тарталеток. - Мисс Спенсер, мне нужна ваша помощь. У меня завтра спектакль, а у двери стоят репортеры и жаждут написать грязную статейку о моем состоянии здоровья. Они хотят подорвать этим мою репутацию, мое представление! Мне нужно незаметно отсюда уйти и готовится. К тому же, - Аурелио выразительно посмотрел на медсестру, - я буду рад видеть вас завтра в зале, как мою гостью. Мисс Спенсер, вы поможете мне выйти из больницы незамеченным?
Возможно сыграла харизма любимца одиноких женщин, возможно звездный статус, возможно перспектива приключения и награды в виде похода в оперу, но медсестра быстро согласилась помочь.
Уже через час, Дионис одетый в нелепый белый костюм и с солнечным очками на носу ехал в такси в сторону "Гаража". Надо было найти свое тело, но как? В Нью-Йорке миллионы людей!
Перед тем как выйти из больницы, Аурелио захватил пару "своих" вещей, в том числе мобильный телефон. Помимо селфи, которыми смартфон оперного певца был просто под завязку забит, Дионис нашел переписку с неким Оливером. Судя по всему, он был ассистентом Аурелио и мог помочь Дионису. Звонить было стремно, поэтому Дионис лишь отослал сообщение:
"Приезжай в бар "Гараж". Жду. Аурелио."

Цепочка взаимодействий. Хорошо сказано, – думает Шива, однако же… Ну, как бы так сказать повежливее… Это всё ещё нихуя не проясняет ситуацию. И Шива только благодаря прокачанному навыку медитации не истерит. И не разрушает всё вокруг ещё больше. Он думает о тучках, красивых дворцах, необъятных горах со снежными вершинами, но зуд реальности настойчиво пробивается сквозь его скромные попытки успокоиться и не растрачивать свои драгоценные нервные клетки. Хотя, по сути дела, нервные клетки сейчас ему не принадлежат. Это чужие нервные клетки. А его родименькие клеточки вон… тоже зазря растрачиваются каким-то существом. Что ж оно, существо это, вообще такое неадекватное-то? Куда существо подевало ауру грозной неадекватности, которой Шива так умилялся, разглядывая себя в зеркале? Тлен. Это полнейший тлен, и надо срочно с этим что-то делать.
– Если ты продолжишь петь, я начну танцевать, – угрожающе ворчит Шива в ответ на возмутительные арии существа. Хотя разрушительная сила этого воя очевидно куда больше, нежели силы Шивы.
– «Гараж» – это тот «Гараж», которым Дионис заправляет? – нет, Шива там ни разу не был, по крайней мере на трезвую голову, однако слухами земля полнится. Он внимательно смотрит на подгорелое афро и его обладательницу, и с тоской предполагает, что четвёртым в этой блядской «цепочке взаимодействий» может оказаться какой-нибудь весьма нетрезвый посетитель Гаража. Итого: ориентировочно – их четверо, как и машин скорой помощи, которые Шива помнит; и они обменялись телами. Только вот по факту Шива сам выбрал машину, за которой летел после того, как его выкинуло из тела. Так что, выходит, что их не меняли телами, их просто вышвырнуло из своих тел.
Пока Шива случайно задумывается, существо успевает унести его тело чуть ли не на другой конец Линкольн-центра, и Шиве приходится поспешно догонять своё тело. Таксисты в Нью-Йорке не брезгуют ничем, и наверняка именно поэтому жёлтая машинка таки останавливается рядом с ними. Хотя сам Шива бы предпочёл не подбирать компанию из женщины с подгоревшими волосами, мальчика-невростеника, нервно теребящего платочек, и мрачно-готического типа, пытающегося петь.
– Я не думаю, что это цепочка взаимодействий, – он крайне запоздало отвечает на заданный вопрос, втискиваясь третьим на заднее сиденье такси. – Я думаю, что это цепочка недоразумений, – если не идиотизма. – Мы не менялись телами, а перепутали их, – удручённо поглядывая на свою тушку, говорит Шива, познавая всё новые и новые глубины тлена. Как выскочить из тела обратно и переместиться в своё, Шива понятия не имеет. Он нервно роется в карманах, но не находит ни портсигар, ни зажигалку, по правде говоря он даже не находит нужный карман, потому что все карманы не у него, а у существа. 

[icon]http://funkyimg.com/i/2PnVj.gif[/icon]

В тесноте да не в обиде – это не про заднее сиденье такси, где умещаются два бога и одно истеричное создание (и Шиве очень медленно, но верно хочется найти бога, который создал это чудо, и отпиздить его за всё хорошее). Попасть в такое дерьмо в такой потрясающей компании – не то, о чём Шива мечтал.
Когда они вываливаются из автомобиля, всё становится ещё хуже. Два тела, одно за другим, падают на землю. И страшно то, что одно из этих тел принадлежит Шиве. Всем своим внушительным весом это тело грохается на землю, спотыкаясь о бордюр. Ну, это как раз неудивительно, тело до черта неловкое, кому, как не Шиве это знать. Но тело в себя не приходит, а энергетика существа больше не исходит от тела. И на самом деле, когда Шива перестаёт молча открывать и закрывать в ужасе рот, как рыба, выброшенная на берег, от упавшего на землю женского тела тоже не исходит аура божественности. Просто тела. Пустые тела, в которые можно было бы запросто впрыгнуть, если бы, блядь, Шива знал, как это сделать.
Но он пытается. Он лапает своё тело в надежде, что сможет как-то перетечь в него, пока Аурелио Конте… стоп. Аурелио Конте?
– Ого, так это был Нарцисс, – Шива с тревогой смотрит на собственное тело и пытается не думать о том, что мог сделать этот самовлюблённый кусок греко-римского пантеона с его телом за то время, что был без присмотра.
– Две! Две скорые… Шон… пожалуйста? – Шива поднимает палец, привлекая к себе внимание охранника. Он столько внимания, по правде говоря, не привлекал с последней большой премьеры на Бродвее, которая была хороших семь лет назад. И это начинает напрягать.
Шива всё ещё неприлично просто лапает своё тело в хрупкой надежде на чудо, но единственное чудо – это наличие пульса у его тела, но смотрит на Аурелио – потребность обрести союзника по несчастью как-то по-человечески велика:
– Я так понимаю, что ты тоже не знаешь, какого чёрта происходит, и способностью выселять богов из тел не обладаешь? – с грустью спрашивает Шива, но, впрочем, это совершенно риторический вопрос. – Шива, а это было моим телом до сегодняшнего утра, – Шива, на всякий случай, указывает на тело мистера, мать его, Фитцджеральда рукой. – И прости. Я немного подпортил тебе причёску… – Шива даже неловко улыбается, когда бросает взгляд на подпаленные кудряшки. Ему, конечно, не стыдно ни секунды, но он ведь приличный бог, в конце-то концов. 
Шива шарит по карманам лежащего на асфальте тела, выуживает из них свои вещи, включая пачку сигарет, и подкуривает, сидя на корточках возле своего тела. Ему уже даже плевать на то, что вокруг снова собираются люди, заинтересованно разглядывая лежащих на асфальте. 
[icon]http://funkyimg.com/i/2PnVj.gif[/icon]

От Шивы не скрывается, что Дионис понижает голос, когда представляется, и это в очередной раз опускает Шиву с небес на землю. Он вот постоянно забывает о конспирации. На самом деле, он настолько палится, что, будь в его обществе хоть один сознательный человек, которому не наплевать на Ноа Фитцджеральда и на бред, который он городит, Шиву бы уже давно сдали в психушку, обеспечив приятное соседство с Вашингтонами и Линкольнами.
Шива думает, что исправится в дальнейшем. Если вернётся в тело Ноа Фитцджеральда, чью репутацию имело бы смысл сохранять.
– О… значит, Нарциссу кто-то позвонил и что-то сказал… – Шива разводит руками, а потом чешет загривок, понимая, что его слова вряд ли звучат так, как должны звучать слова мудрого создания, прожившего тысячи лет и обремененного интеллектом выше среднего. Но это действительно практически всё, что Шива понимает из произошедшего.
– И у меня лично выбора не было, кроме как ехать с ним, потому что я не хотел отходить от своего тела, а остановить это тело без драки, думаю, не получилось бы, – это тоже звучит мелочно и глупо, ведь куда проще, чем разбираться с этой головной болью, было бы отправиться в верхний мир и создать себе тушку заново. Может, у него бы получилось создать второго Ноа Фитцджеральда.
– А Нарцисса и этого, – Шива указывает на лежащее на земле тело Диониса, – я встретил в Линкольн-центре. Туда я попал после больницы. Отследил свой мобильник, который был с моим телом, – у Шивы самого начинает болеть голова от этого дерьма. – И в общем-то в Линкольн-центре я и потерял своё тело. Думаю, как и мы все.
Шива слышит вой сирен, тушит сигарету об асфальт и поднимается, разминая ноги. Дважды за день оказаться в больнице – не то чтобы именно так он мечтал провести день. С другой стороны, он в больницах-то не часто бывает, это с натяжкой можно называть разнообразием. И приключением. Только вот ебал он такие приключения.
До ушей Шивы, – до тех, которые не так офигенно красивы, как уши Ноа, – долетает название больницы, в которую везут Диониса с его телом. Немного непрошенного веселья, которое Шива дарит парамедикам, помогает ему преследовать «вон ту машину с мигалками» под дружный смех людей в синей униформе. Не то чтобы это шло на пользу лежащему в бессознанке телу, но зато обе машины скорой помощи приезжают в одну больницу. Шива рад этому почти так же, как парамедики рады его пляскам. Терять из виду Диониса ему категорически не хочется. Потому что раз уж они в одной лодке, то Шиве будет спокойнее быть буквально в одной лодке с Дионисом. Ну, или хотя бы в одной больнице.
Ноа устраивают в вип-палате только после того, как Шива показывает документы своего тела и звонит в страховую компанию. Теперь можно быть спокойным. Только почему-то Шива всё равно нервничает, будто его создали неделю назад, и он вообще ни черта не знает об этом мире.
Найти Диониса в больнице оказывается проще простого. Стоит всего лишь спросить «не видели ли вы тут Аурелио Конте».
Только у этого прекрасного способа оказался один маленький минус.
И поэтому Шива, два стакана кофе и толпа одержимых женщин бегут наперегонки к палате, в которую устроили новоприбывшую пациентку.
– Это грёбанный апокалипсис, – говорит Шива, пока его накрывает травматическими воспоминаниями о войне с асурами во втором тысячелетии до нашей эры. Шива прижимается своим новым и непривычно мелкогабаритным телом к двери, и радуется тому, что оказался внутри палаты, а не снаружи, где столпились все эти сумасшедшие женщины, хотящие автограф мистера Конте, ребёнка от мистера Котне или хотя бы кусочек мистера Конте на память.
– Кофе? – он предлагает стаканчик Дионису, хотя уверен, что никому здесь кофе не поможет. – Я тут подумал, что можно попробовать выйти и зайти нормально. Сунуться в Чистилище и мир мёртвых, а потом попробовать обратно вернуться в нужные тела. 

[icon]http://funkyimg.com/i/2PnVj.gif[/icon]

Кофеин ни коим образом не помогает, но хотя бы немного успокаивает своей обыденностью. Ведь что может быть более привычно, чем заглатывать хуёвую жижу и ощущать, как в жизни что-то где-то пошло не так.
– Умирать мне бы категорически не хотелось. Это, прямо скажем, полная противоположность тому результату, которого я бы хотел достичь.
Шива присаживается на ближайший стул, вытягивая ноги.
– Вороны были чертовски правы. Всё идёт по пизде, друг мой. Только в Нью-Йорке есть с десяток мест, где мои силы попросту не работают. А Вишну спустился с тучки и говорит, что там, наверху, всё немного… ну… разваливается. Только вот я не ебу чей это апокалипсис и почему он вышел за рамки пантеона. И всеми силами я пытался не обращать на это внимания, но, похоже, нормальной жизни не видать никому и нигде, – как ни в чём не бывало говорит Шива, будто они тут обсуждают погоду или последний футбольный сезон.
– Можно ведь просто… ну… пойти в Чистилище, – говорит Шива, вставая со стула и странно размахивая руками, будто не в состоянии объяснить таких элементарных вещей. – Вот так… ногами… – Шива настраивается, разминает мышцы, отставляет стакан кофе на стул и делает шаг вперёд, сосредотачиваясь на том мире, что маревом маячит за реальностью, на Чистилище. Он делает шаг. Ещё один. Машет руками, будто разгоняет воду перед собой, но ничего не работает. – Или нельзя… – Шива пытается, пытается снова, хмурится, пока не врезается в стену всем телом. – Ёбанный стыд, – он трёт лицо и старательно не смотрит на Диониса. – Заебись, в этом грёбанном мире уже даже это не работает! – Шиве, конечно, совершенно не важно, что подумает об этом фиаско Дионис, но всё же от встречи со стеной он чувствует себя крайне неловко. Он грёбанный бог всего на свете, один из самых могущественных богов всех миров, и он, блядь, не может перешагнуть в Чистилище. Ну, приплыли.
– Ладно… Ладно… – Шива берёт кофе и выпивает его до дна. Это не помогает. Он нервничает, лихорадочно пытаясь хоть что-то сообразить. Он знает, что его выкинуло из тела и что он не попал при этом ни в Чистилище, ни в верхний мир, он знает, что не может добровольно покинуть тело, и это всё наводит его на весьма неутешительные мысли. – Есть маленькое и несмелое предположение… Если эти тела умрут, то мы, вероятно, так и останемся висеть в воздухе, как чёртовы касперы. И я не собираюсь ставить свою жизнь на то, что смогу всунуться в своё прежнее тело, если окажусь в том состоянии, в котором был в Линкольн-центре...

[icon]http://funkyimg.com/i/2PnVj.gif[/icon]

Гермес медленно просыпается. Ощущения во всем организме будто бы похмельные, да и память отказывается всяческие уместные флешбеки показывать. Жутко хочется пить, в горле все пересохло, так что в мечтах о глотке воды и проходит его краткая утренняя дрема.
…Или не утренняя?
Писк приборов наводит на некоторые мысли, так что глаза приходится открыть – исключительно из стратегических соображений и рекогносцировки на местности! Оглядевшись и узрев палату больнички, Вестник вздыхает, прикидывая, с каких щей он тут валяется, у него что дел других нет?
Например, найти свое тело – подсказывают солидных размеров аргументы, невинно спрятанные под простыней и больничной пижамой. Но такое богатство то не утаишь!..
Ничего не изменилось. Он все еще в бабьем теле.
Ясно.
Конечно, быть знойной темнокожей дивой - это интересный опыт. Обычно Вестник по привычке выбирал тела посветлее, но природа любит разнообразие! Даже если ты сам его не любишь - на тебе, выкуси. Так что опыт интересный, но хорошего помаленьку бы, пожалуйста!
Повертев перед своим лицом изящными и крайне смуглыми кистями, оценив маникюр, Гермес пытается вспомнить, как он снова оказался в больнице. Он же поехал в «Гараж», даже доехал… А потом… Потом все как в тумане.
В дверь палаты входит медсестра, перетягивая все внимание Вестника на себя. Симпатичная такая!
- Доброго утра, прелестница! - по привычке воркует с девушкой Гермий, и хотя собственный голос кажется ему незнакомым, а положение – неудачным, но привычки никуда не деваются. – А можно мне водички?
Медсестра экспрессивно радуется, что он пришел в себя, спрашивает самочувствие, наливает водички и убегает прочь из палаты, «предупредить мистера Аурелио».
О! Вот это интересный персонаж!
Хорошо бы, Гермию тут же вернулось его распрекрасное тело. Конечно, со всеми этими неприятности на столь легкий финал рассчитывать не приходится, но надеждой живы!
Когда в палату врывается пухленький блондин, Вестник лишь разочарованно дергает бровью. А он-то надеялся…
Впрочем, разочарование быстротечно, ибо следом в палату входит незнакомец в его теле.
Отлично!
Прям груз с плеч! Ух.
Паззл уже почти сложился, не нужно больше мотаться по всему городу в поиске своей личины. А это уже полдела, осталось всего ничего - как-то потеснить из него чужака и вклеиться обратно.
- Милый… почисти мне мандаринку… Помираю… - Вестник с болезненным видом драматично тянет руку в направлении корзинки с фруктами. Вздыхает жалостливо и томно смотрит на подошедшего блондина.
Фрукты это хорошо. А вот цветов можно было и побольше натаскать!
Ведь он этого достоин!
- …А если серьезно, то мне бы выписаться, - Гермес тут же перестает выглядеть помирающим и ухмыляется, а затем еще и  усаживается уверенно на койке, хотя в глазах тут же ненадолго темнеет. Пока медсестра отошла – самое время дезертировать из больничной палаты, так что Вестник встает с кровати – черт, это тело куда менее привычное и ловкое! – и идет рыться в шкафах. Где-то тут должна быть приныкана одежда пациента. Ведь так врачи делают с несчастными жертвами своего профессионализма?
- Итак, красавчик, какого рожна ты отжал мое тело? – натянув на себя свитшот с глубоким декольте и джинсы, не переживая, что светит перед мужиками чужим телом, интересуется Гермес у пока еще незнакомого божества. – И как обратно отдавать планируешь? Сам ты кем, кстати, будешь? А ты? – товарищ Аурелио кажется ему смутно знакомым, ну чисто по ауре, тело то это в каждом ящике страны показывают. А ауру вот так вот сходу и не вспомнить – память у человеческих личин дырявая жутко!..
Между прочим, смотреть на людей со своего роста намного комфортнее, чем вот так вот снизу. Но главное же не рост – а размеры высокомерия!.. Впрочем, меж божеств мериться надменностью дело гиблое, все они тут немного того, с перебором самовлюбленны.
- Ну что, граждане, может, свалим отсюда, пока эта юная нимфетка не натравила на меня медбратьев с седативными во имя поддержания постельного режима?.. – нетерпеливо вскидывает он изящные брови, расталкивая худыми локтями мужиков (ишь какие, загромождают тут!), и выходит в коридор больницы.
[ava]https://picua.org/images/2018/12/18/a93307f935d962d0511c3ab7b06daa87.png[/ava]

Отредактировано Hermes (18.12.2018 21:41:36)