Существо (Авраамические религии) • США, Нью-Йорк   fc: Natalie Dormer

«И я взглянул, и вот, конь бледный, и на нем всадник, которому имя «смерть»; и ад следовал за ним; и дана ему власть над четвертою частью земли - умерщвлять мечом и голодом, и мором и зверями земными»

Четвертый — вовсе не значит «последний»: для Смерти, созданной вместе с остальными Всадниками две тысячи лет назад, отведенная ей роль казалась достаточно внушительной. Снять Печать, вбить ещё один гвоздь в крышку гроба (ха!) существования сметных — сценарий был придуман до неё, а о том, что будет после, она особо не задумывалась. Сначала нужно было ещё дожить до Второго пришествия, которое наступать все никак не хотело.

Смерть умела быть терпеливой. Так ей казалось. Это качество немало помогало, учитывая, что время коротать приходилось в компании остальных Всадников, но сошло на нет, когда их сослали на землю. Так случился первый экзистенциальный кризис — «в смысле, пусть живут? зачем тогда меня, то есть, нас, создавали?» — который с некоторой периодичностью случался на протяжении всего её существования. Смерть ударилась в изучение смертного мира, молча приняв, что с некоторых пор делает это в одиночку: четверка разделилась в какой-то момент и, как бы к ним она не привыкла, заставлять держаться вместе не захотела. Вроде не маленькие. Вроде разумные. Да и все равно ей придется подглядывать за ними, ведь война, чума и голод рано или поздно приводят за собой смерть. Разница — в методах.

Христиане боятся и угрожают Апокалипсисом — Смерть тихо смеется в ладонь, трепля холку своего коня. Ацтеки играют в занятные спортивные игры, проигравших отдавая в жертву: а те только и рады. Смерть старается не высовывать нос слишком сильно, но не расстраивается, когда это не выходит. Смерть постепенно познает людские пороки, с удовольствием ипохондрика находит у себя эгоизм, любовь к театру и театральщине в целом, высокомерие; вместе с ними обнаруживается милосердие, просыпается запылившееся было терпение. Отделаться от них Смерть не особо стремится, со временем заметив, что живет-то не так уж и плохо. Иногда только жаль, что остальных Всадников нет рядом: память у Смерти, ни смотря ни на что, всегда была отменная.

Способности:
Смерть — не причина, но всегда результат. Кроме того, что она вхожа в мир мёртвых, где обычно предпочитает не задерживаться, ей дарована способность забирать жизнь. Причем, не только у людей, потому и рыбки сдыхают как-то слишком быстро, и кактус на окне надолго не задерживается. Люди начинают чахнуть на глазах, а патологоанатом каждый раз вписывает новые и новые фразы в некролог: утопление, автокатастрофа, или просто кто-то глазом на гвоздь упал. Смерть умеет «заражать» людей самой собой. А ещё её лучше не бесить, что пусть редко, но возможно: немного желания и недовольства, и сердечный приступ обеспечен — если фантазии не хватает. Умертвить кого на месте Смерти, все же, подвластно. Единственное, что не вымирает в ближайшем радиусе, так это техника. И на том спасибо — иначе двадцать первый век оказался бы несколько неудобным.

Истинный её облик — очень худое человекообразное существо, наподобие скелета. Смерть не различает богачей от бедных, оттого и глаз в истинном облике у неё нет, да и вообще, лысый череп у неё вместо головы, который покрывает разве что капюшон длинного, потрепанного плаща. Из атрибутики имеет косу, которую удаётся конвертировать во что-то менее зловещее. Единственного питомца и питомцем-то назвать язык не поворачивается: конь для Смерти — это и друг, и брат, и славное средство передвижения. И нет, он не смахивает на трупака. Ну и что, что зеленоватый какой-то. Просто бледненький. Это модно. И с характером, под стать Смерти: последние лет пятьдесят принимает вид Cadillac Eldorado Biarritz, бледно-зеленого оттенка.

Джеклин О'Лим (Jackelyn O'Lim), 29

---

Люди сами себя убивают, каждый день и каждое мгновение, и Джек нравится быть в центре событий. Подпольные бои, где нередко участников выносят под руки с ринга, бары с реками алкоголя, иногда даже наркопритоны во всей своей красе: в очередной раз зачесалось желание что-то делать, а тормоз она потеряла и сама не заметила. Но это по ночам. Вечер можно провести культурно, даже в театре, в который раз сходив на очередную шекспировскую драму — и обязательно драму. Когда герои в конце выживают, это, конечно, приятно, но не каждый день-то.

Дни у Джеклин заняты честным вкалыванием на благо себя любимой: потребность в материальных ценностях навроде денег ещё никто не отменял. Была мыслишка заделать свой бизнес, хотя бы по продаже гробов, или коротать время в прохладном помещении морга, где никто не подвластен её влиянию, но, кажется, она перестаралась с тренингами по познанию самой себя. Джек О'Лим — художница, человек творческий до мозга костей, который выводит на холсте какую-то психоделику под тяжелый рок, а наутро включает Бетховена и пишет пейзаж по памяти, что-то со времен века семнадцатого. Она неплохо складывает стихи и под настроение даже ударяется в музицирование, чисто чтобы доказать одному демону, что у неё не только похоронные марши получаются.

Джек — дамочка неконфликтная и в меру спокойная, в совершенстве овладевшая покерным лицом и «ты идиот?»-взглядом. Несколько пофигистичная в общении: перед Смертью все равны и все такое, и её реально плевать, с кем она разговаривает, босс тут все равно она. Знает что-то о надменности и пунктуальности; крайне не любит, когда кто-то опаздывает или, наоборот, приходит слишком рано. Знает цену времени и никогда не спешит, от того и движения у неё спокойные и выверенные, что очень контрастирует с орущей толпой с зашкаливающим адреналином. Любопытная, иногда — чересчур, но оправдывает это излишками профессии. Вообще все этим оправдывает, даже чучело белки в своей комнате. От пополнения такой коллекции её тормознул сожительствующий с ней демон (на которого, к счастью, специфика пребывания рядом с ней не действует), убедив, что пентхаус — не то место для процветания таксидермизма. С этим Джек согласилась, на следующий день притащив домой котёнка, которого срочно потребовала куда-то пристроить. Не дело, чтобы невинное существо просто так погибло. Если напрудит в тапки — тогда пожалуйста. А ни за что умирающих душ, особенно — таких молодых, ей всегда было жалко.

Джек чувствует назревающий мировой звездец: трудно было не почувствовать, когда перед носом выскочил призрак, которого в принципе не должно было быть в мире живых. Видеть призраков ей здесь не нравится, ибо у них есть своё место. Живое — живым, мертвое — мертвым. Только её опять никто не спрашивал. Потому она уделяет куда больше внимания слухам, собирает все крупицы информации: кто облажался, как все исправлять? О возможном Апокалипсисе думать не хочется, ведь, пусть она и помнит про свой долг и предназначение, это все так чертовски не вовремя.