Иисус не представлял себе эту встречу, но если бы представлял, то определенно не так. Не в таком месте. Когда Аллах назвала знакомый адрес, он решил, что она так шутит. Или издевается.
Аллах, может, и издевалась, но не шутила.
Охранник-вышибала окидывает его мрачным взглядом, но внутрь пропускает. Он замирает недалеко от входа, оглядывает и сцену, и зал.
Он уже бывал здесь — по второй работе Аписа и Собека. В подделке документах они были не хуже, чем в стриптизе. Клубы как явление Иисус не любит и не посещает: слишком шумно, слишком темно, слишком много похоти на квадратный метр пространства. Даже такие, как этот. Этот — почти хороший, но громкая музыка и визги восхищенных девчонок моментально дают ему по ушам.
Без визгов, когда на сцене Собек с Аписом, не обходится.
Иисус бы тоже на них посмотрел, но сейчас не может ни на чем сосредоточиться, его хватает только на приветственный кивок. Лечение Аллах далось ему нелегко, несмотря на все его силы; ни она, ни ее реьенок не были человеком, и Иисус впервые за долгое время чувствовал себя измотанным физически. Слишком много всего за день.
Иисус снова оглядывает зал, ряды столиков, пытается выхватить хоть что-то знакомое в толпе.
Как ему искать здесь Иуду, которого он не может почувствовать?
Стоит ли?
Он нервно переминается с ноги на ногу, теребит левой рукой пуговицу на манжете. Ему надо просто развернуться и уйти, пока не поздно, передохнуть, прийти в себя. Его не ждут. Его, наверное, и видеть не хотят, иначе он не высматривал бы сейчас знакомое лицо в стриптиз-клубе. Он бы, наверное, не захотел, окажись он на той стороне их истории.
Но он не может.
Ему нужно увидеть — хотя бы издалека. Убедиться. Уж чему-чему, а глазам своим Иисус верит.
Свет софита перемещается вслед за отправившимся в зал Аписом, и Иисус бездумно следит за ним взглядом. Потом он замечает, к кому Апис идет — и его сердце пропускает удар.
Иуда.
[status]контрабанда любви[/status][icon]https://i.imgur.com/2PW1mX1.png[/icon][sign]I can be a leader, and I will lead us home
We will live in colour and never be alone[/sign][info]<div class="char"><div class="char_basic"><div class="name">Иисус Христос</div> god</div><hr/>Сын Божий; искупил своей жертвой грехи людские<hr/>известен как <strong>Джуд Карпентер</strong>, путешественник, бродячий музыкант и ремесленник</div>[/info]

Апис склоняется к уху Иуды, и Иисус шумно выдыхает, проводит подрагивающей рукой по волосам. Приглаживать — бесполезно, пучок давно растрепался, а резинку он где-то потерял. Запасная оставалась в рюкзаке.
Надо уйти.
Он все еще не может. Все еще смотрит, почти кусает себе губы, почти уговаривает себя развернуться и свалить в ночь.
Он не успевает.
Иисус сглатывает комок в горле и дергается на пару шагов навстречу, когда Иуда идет к нему, неловко замирает. Остается на месте. Ждет.
Чем ближе Иуда, тем яснее становится, что он совсем не изменился внешне — только был гладко выбрит и модно одет. У Иисуса от одного его вида странно щемит сердце, но он смотрит во все глаза, подмечает, насколько может, непривычное. Необычно бледную кожу. Сигарету в пальцах. Наглухо застегнутый воротник — мерзнет? Стесняется?
Иуда, которого он помнит, никогда не стесняется.
Иисус понимает, что нужно что-то сказать, даже приоткрывает рот — и закрывает, не находя слов. Что тут скажешь? «Здравствуй»? «Отлично выглядишь»? «Я смотрю, ты прекрасно проводишь время»?
Апис так нежно касался его плеча…
Иисус резко, решительно шагает к Иуде, сокращая расстояние между ними до несуществующего, и сгребает его в объятия — крепкие, но бережные.
Волосы Иуды пахнут чем-то неуловимо сладким вперемешку с никотином. Иисус почти прижимается губами к его виску, но не позволяет себе: не сразу, не сейчас, не так. Ему и обнимать Иуду не надо было, если подумать, он ведь даже не спросил, можно ли. Он сразу выпустит, если от него попытаются отстраниться, но он не хотел бы. Будь его воля — он бы не отпускал больше никуда и никогда.
Он так скучал.
[status]контрабанда любви[/status][icon]https://i.imgur.com/2PW1mX1.png[/icon][sign]I can be a leader, and I will lead us home
We will live in colour and never be alone[/sign][info]<div class="char"><div class="char_basic"><div class="name">Иисус Христос</div> god</div><hr/>Сын Божий; искупил своей жертвой грехи людские<hr/>известен как <strong>Джуд Карпентер</strong>, путешественник, бродячий музыкант и ремесленник</div>[/info]

Иуда обнимает его в ответ, и Иисус неспокойно, но с облегчением выдыхает, прикрывает глаза. Позволяет себе эти краткие мгновения покоя. Просто не думает ни о чем.
Иуда с ним.
Иуда живой.
Иисус чуть вздрагивает от прилетевшей в спину реплики и прижимает Иуду к себе крепче, будто пытается защитить. Люди с годами, конечно, стали добрее друг к другу — кроме тех, кто не желал идти в ногу со временем, вроде этой девушки с раскатистым акцентом американского юга. Наверняка христианки. Наверняка из тех, что в церкви в первом ряду сидят каждое воскресенье.
Иисус усмехается. И ведь не жмет же ей ничего.
Он неохотно ослабляет хватку, дает Иуде отстраниться. Чуть подается к руке в волосах, выдыхая. Иуде сейчас можно все, даже дурацкие шутки про иконы. Особенно их.
Иисус коротко, тихо смеется.
— Тогда уж селфи.
Он прокашливается, чтобы звучать не так хрипло, но смотрит на Иуду и забывает, что хотел еще сказать. Всматривается в его лицо, внезапно ясно видит веснушки, раньше не так бросавшиеся в глаза. Или это память подводит? Каково Иуде, который внешне помнит его совсем другим?
Проще, чем могло бы быть. Внутреннее же он чувствует, если существо.
Иисус смотрит неловко.
— Надеюсь, тебе нравится.
Он, конечно, не Апис. Не то чтобы он может это изменить. Разве что ненадолго навести морок — и не сейчас. Сейчас у него не хватит сил. Усталость от облегчения наваливается только сильнее, становится отчетливее в жестах и в голосе. Он не ожидал, что придется настолько выложиться. Исцеление богов всегда требует от него больше, чем исцеление людей, но с Аллах… Иисус так и не понял, что это было и почему это оказалось так тяжело починить.
Он с трудом осознает, что музыка перестала греметь. Аписа с Собеком на сцене и в зале тоже больше не видно. Наверное, будет еще номер.
Наверное, им тоже пора уходить.
Иисус все-таки заставляет себя выпустить Иуду, засовывает руки в карманы джинс.
— Пойдем отсюда? Куда-нибудь. Куда хочешь?
[status]контрабанда любви[/status][icon]https://i.imgur.com/2PW1mX1.png[/icon][sign]I can be a leader, and I will lead us home
We will live in colour and never be alone[/sign][info]<div class="char"><div class="char_basic"><div class="name">Иисус Христос</div> god</div><hr/>Сын Божий; искупил своей жертвой грехи людские<hr/>известен как <strong>Джуд Карпентер</strong>, путешественник, бродячий музыкант и ремесленник</div>[/info]

— Отпинала.
Иисус смотрит чуть выше плеча Иуды, на сцену, куда выходит незнакомый стриптизер. Он ведет себя как идиот, ему это и без вздернутой брови Иуды понятно. Место плохо на него влияет.
Вся ситуация плохо на него влияет.
Иуда странно передергивается, и приходит уже очередь Иисуса вопросительно поднимать брови. Но он не спрашивает, просто дает себя утащить.
На воздухе лучше, чем в шумном помещении. Иисус вдыхает полной грудью и наблюдает за Иудой. Смотрит на зажигалку в пальцах, на руки.
Иуда все-таки дьявольски красив. У Иисуса почти дыхание перехватывает.
Или это от поднятой темы?
— Знаю.
Он замолкает; скрещивает руки на груди и качает головой, смотрит на противоположную сторону дороги. Говорить об этом больно почти физически. Он бы лучше решал, куда хочет пойти.
Но им обоим нужен этот разговор.
— Я бы все равно тебя отправил. — Он сглатывает. Пробившаяся назад в голос хрипотца не желает уходить. — Мне следовало тебя выслушать, но…
Но.
Никому другому из апостолов он бы не смог доверить. Никого другого не стал бы просить. Иуду бы стал, если бы пришлось. Тем более если Иуда знал, знал с самого начала, еще когда Иисус отбирал учеников. Тем более если Иуда был для этого сделан. Значит, он действительно должен был. Последнее, чего хотел бы Иисус — это чтобы Иуда из-за него пострадал.
Иуда пострадал все равно.
— Пророк из меня так себе, да?
Он снова смеется, коротко, невесело и тихо, зарывается рукой в волосы. Иуду это все не утешит. Иуде плевать на верующих и церкви на каждом углу. Было плевать раньше, если Иисус его хоть немного знал.
Но без этого предательства могло не быть веры. А без веры и с исчезнувшим Огнем он уже мог умереть. Навсегда.
Что из этого стоит сказать? Что из этого может хоть как-то утешить Иуду?
Иисус трет пальцами переносицу. Друг он тоже — так себе. Ему это наглядно демонстрируют сегодня весь день.
— Ты сможешь меня простить? Когда-нибудь?
[status]контрабанда любви[/status][icon]https://i.imgur.com/2PW1mX1.png[/icon][sign]I can be a leader, and I will lead us home
We will live in colour and never be alone[/sign][info]<div class="char"><div class="char_basic"><div class="name">Иисус Христос</div> god</div><hr/>Сын Божий; искупил своей жертвой грехи людские<hr/>известен как <strong>Джуд Карпентер</strong>, путешественник, бродячий музыкант и ремесленник</div>[/info]

План сработал, тут не поспоришь. Только не так, как Иисус думал. Паствы в миллиарды человек он себе и представить не мог; столько людей тогда просто не было на свете.
И того, что случится после с Иудой, он тоже и представить себе не мог. Что все будет… так. Что Иуда покончит с собой — или что Иуду кто-то прикончит. Иисусу еще нужно будет посмотреть в глаза Отцу, чтобы узнать точно. Слова Будды не шли у него из головы. У Отца была своя, сложная правда, и он действительно мог так поступить.
Простит ли он Отца?
Простит ли Иуда — его самого?
Иисус тоже чуть отходит, чтобы пропустить выходящую из клуба парочку; смотрит на Иуду и замирает под взглядом, кусает изнутри губу в попытке хоть как-то сбавить нервное напряжение. Прячет руки в карманы джинс.
— Никаких крестов, — обещает он. — И исповедей. С притчами и апостолами я тоже завязал. Люди все равно давно перестали слушать.
Люди понимали его слово по-своему. Сколько раз его выгоняли из семинарий, он уже и не вспомнит. Священникам в его присутствии обычно неловко. Он и не настаивает.
Он смотрит на Иуду непонимающе.
— Но я ведь…
«Действительно виноват», — хочет сказать Иисус, но вместо этого замирает снова, стоит Иуде его коснуться.
Чуть подается навстречу, сглатывает. Глупое человеческое сердце внезапно стучит где-то в самом горле — опять. Как будто не было двух тысяч лет. Как будто он не был другим. Как будто и Иуда не был немного не таким.
Некоторые вещи не меняются.
— Может, и непродуктивно. — Иисус бережно перехватывает его руку и прижимает ладонью к своей щеке. — Чувства вообще не про продуктивность.
Иуде ли не знать.
Иисус едва заметно наклоняет голову, подаваясь щекой к ладони теснее, заглядывает Иуде в глаза.
— Я устал себе в них отказывать. — Он улыбается, грустно и почти беспокойно, всматривается в лицо Иуды. Будто пытается увидеть ответ на незаданный вопрос.
Некоторые вещи не меняются. Хорошо, что он все-таки изменился. Пусть и поздно.
Главное — что не никогда.
[status]контрабанда любви[/status][icon]https://i.imgur.com/2PW1mX1.png[/icon][sign]I can be a leader, and I will lead us home
We will live in colour and never be alone[/sign][info]<div class="char"><div class="char_basic"><div class="name">Иисус Христос</div> god</div><hr/>Сын Божий; искупил своей жертвой грехи людские<hr/>известен как <strong>Джуд Карпентер</strong>, путешественник, бродячий музыкант и ремесленник</div>[/info]

Иисус не знает, чего ждет. Улыбки. Поцелуя. Возмущения. Может, не ждет ничего. Только надеется, что помнит правильно и не делает совсем уж глупостей.
Иуда его… чешет. Бороду.
Да, этого он не ждет. Настолько, что меняется в лице. И Иуда смеется.
Иисус смотрит на него, на яркие веснушки, на смешливые морщинки в уголках глаз, и сам бездумно улыбается — широко и радостно.
Ох, Иуда.
— А что, ты бы взял?
До кольца он не додумался. Было бы, конечно, оригинально. И ведь можно было. Но ему даже мысль такая в голову не приходила, и он не знает, хочет ли того же Иуда. Может, ему веселее Иисусу бороду чесать. Может, Иисус таким, как сейчас, ему вообще не понравится.
Но одно его присутствие, как и тогда, сбивает с толку, усыпляет бдительность. Прежде это пугало. Сейчас Иисус еле сдерживается, чтобы не смеяться, как мальчишка, и не начать творить ерунду. Подхватить Иуду и закружить. Не отпускать больше никогда.
Но он все еще слишком уставший. От эмоций — тоже. Чересчур много всего за день. Поэтому он просто тянется следом. Куда поведут — туда и пойдет.
По крайней мере, Иуда ему рад.
— Хорошо, что не стал. Я тоже… мало изменился.
Или не очень рад. Иисус неловко улыбается и прячет руки в карманы.
— А в Библии тебя почти и нет. Ее писали люди. Как поняли. Вера в то, что ты был любимым апостолом, тоже есть, но она не самая распространенная.
Иуда не хочет извинений и не хочет прощать, но сердце у Иисуса все равно не на месте от таких разговоров. Недавно перечитанная Библия помнилась слишком ясно, как и то, какая Иуде там доставалась роль. Как вырезали все остальное.
Но Иисус помнил. Даже пытался исправлять, но с Библией почти не получалось. С остальными его ошибками тоже выходило паршиво. Вот и сейчас главную исправил не он — Аллах.
— Сколько ты уже здесь? Не в клубе, — быстро добавляет Иисус, — просто — здесь.
Ни Аллах, ни Будда ему не сказали, но он хочет знать. Знать всегда лучше. Раз Иуда уже прочитал Библию, оживили его явно не вчера. Еще больше упущенного времени. Иисус слабо качает головой.
Иуда слишком великодушен.
[status]контрабанда любви[/status][icon]https://i.imgur.com/2PW1mX1.png[/icon][sign]I can be a leader, and I will lead us home
We will live in colour and never be alone[/sign][info]<div class="char"><div class="char_basic"><div class="name">Иисус Христос</div> god</div><hr/>Сын Божий; искупил своей жертвой грехи людские<hr/>известен как <strong>Джуд Карпентер</strong>, путешественник, бродячий музыкант и ремесленник</div>[/info]

Иисус идет рядом, так и не вынимая руки из карманов. Иногда бросает украдкой взгляды. Иногда сжимает кулаки — как сейчас.
Иуда оставил его вопрос без ответа. Шут бы с ним, с кольцом. Сама ситуация становится… неловкой. Когда они стояли, обнявшись, мир на секунду показался Иисусу простым и правильным, как будто он наконец обрел то, что все эти столетия тщетно, но упрямо искал.
Правильность остается. Простота — нет.
— Я рассказывал тебе больше других. — Иисус замолкает, потому что слышит, как это звучит. В его голове оно было не так.
Это не признание в любви. Разрешать Магдалене то, что не разрешал Иуде — тем более не признание в любви. Пресловутый поцелуй и то больше и яснее, чем все, что Иисус тогда делал.
Может, больше и яснее, чем все, что Иисус делал и после.
Иисус смотрит себе под ноги. Больше трех месяцев в копилку к упущенному времени. Иуда действительно мог быть не один. Все еще может быть — в стриптиз-клуб ходят не только одинокие. Может, спросить?
А если ответ будет «да, кто-то есть»? Что он будет делать?
Иисус так глубоко уходит в собственные мысли, что вопроса от Иуды совершенно не ждет. Особенно — такого.
— Сомневаюсь, что ты еще можешь подать претензию, — медленно говорит он. — Слишком много столетий прошло. А почему — не знаю, Иуда. Возможно, так проще относиться исключительно как к предателю. Всех остальных можно показать как сложных личностей, а главного злодея — нет.
Он качает головой, смотрит на Иуду прямо — заставляет себя, потому что это опять кажется важным, как важным кажется говорить серьезно и честно, каким бы насмешливым ни был тон. Иисус все еще виноват. Он признает. Неважно, кто там Иуду сделал, кто требовал предать, что говорил Иисусу его пророческий дар; отправил в итоге он. Точка.
— Не уверен, что тебя утешит, но скудность текста порождает бесконечное количество интерпретаций. Есть и очень близкие к истине.
Все, что он говорит, звучит отвратительно. Иисус ерошит себе волосы и останавливается, и пытается игнорировать слишком громкий стук собственного сердца. Опасно человеческое тело упрямо пытается его подвести. Он трет пальцами переносицу.
— Я не понимаю, Иуда, — признается Иисус. Долго и мучительно формулирует, но так и не находит подходящих слов. — Как ты можешь так… спокойно относиться ко всему? Не хотеть моих извинений? Я вел себя… Я бы понял, если б ты меня и видеть не захотел. А ты…
Он беспомощно передергивает плечами. Нет, он бесконечно счастлив, что Иуда не посылает его как можно дальше. Но он — не понимает. Никого.
Кроме Аллах.
Она знала толк в мести.
[status]контрабанда любви[/status][icon]https://i.imgur.com/2PW1mX1.png[/icon][sign]I can be a leader, and I will lead us home
We will live in colour and never be alone[/sign][info]<div class="char"><div class="char_basic"><div class="name">Иисус Христос</div> god</div><hr/>Сын Божий; искупил своей жертвой грехи людские<hr/>известен как <strong>Джуд Карпентер</strong>, путешественник, бродячий музыкант и ремесленник</div>[/info]