Главная проблема с Раем заключалась в том, что Рая толком больше и не было — не в том формате, в котором тот нравился самому Яхве. Сразу было видно, что с Адамом и Евой переговорил Люцифер — что именно негодник сделал с его творениями, Яхве хоть и знал, но объять разумом всё равно не мог. А самое главное, что раздражало его больше всего — он знал это всё наперёд! Но решил, что вдруг, ну вдруг что-то изменится под солнцем, и история сместится с рельс, ведших к ужасающе плачевному исходу, на что-то более приемлемое или, подумать только, даже хорошее! Но нет, разумеется, пункт Б в этой истории всегда выглядел одинаково, и именно на него Яхве сейчас и взирал.
    Внизу Адам и Ева уже шлялись по пустыне, а в Рае догорали последние кусты, и по этому поводу Яхве испытывал Эмоции. Эмоции ему не нравились, как не нравилась и выходка Люцифера, приведшая их к этому моменту здесь, наверху, в Эдеме, где Яхве был всемогущ, всезнающ и всерассержен-очень-сильно. Последний раз он будет так сердиться только через несколько лет, когда нашлёт потоп — не всемирный, конечно, но уж как получится.
    На Люцифера Яхве тоже хотелось что-нибудь наслать. Например, стыд и совесть. Однако он знал, что это не поможет, поскольку сам же и закладывал изначальные ТТХ в Люцифера, когда создавал его ещё существом. Стыд и совесть утонут там с концами. Яхве нахмурил брови, обошёл Люцифера вокруг и вновь остановился. Это был уже шестидесятый круг почёта, и пока что это ситуацию ничем не улучшало. Адама и Еву всё ещё пришлось выгнать из Рая, Рай — сжечь, Люцифера — притащить за шкирку в Эдем — чтобы что?
    Яхве, конечно, знал ответы на все вопросы, но иногда притворялся, что понятия не имеет, в чём дело и что ждёт их всех дальше. Честное слово, интереса в существовании, когда всё знаешь наперёд — ноль.
    — И зачем? — наконец, спросил Яхве. — Чем они тебе так мешали?
    Что поделать: некоторые сценарии приходилось разыгрывать до последней ноты, и ссору со своим творением — тоже, и это тяготило Яхве, но он был преисполнен чувства долга, а еще чувства обалдевания и чувства ярости. Последнего, пожалуй, даже чуточку больше, чем положено бы милосердному и миролюбивому Богу, каким его периодически поминали люди внизу. Но это потому что они не знают, что это такое — натаскать целый сад разнообразных растений со всех концов света, а потом быть вынужденным всё это сжечь, потому что одна белокрылая бестолочь не умеет держать рот на замке.
    Вот зачем было Адаму и Еве рассказывать, что они не настоящие люди, а Рай — не целое мироздание? Побудешь тут милосердным и всепрощающим, как же.
[icon]https://s14.postimg.cc/x66ioev5d/yahweh.jpg[/icon]

    Яхве вдохнул. Затем выдохнул — очень-очень медленно, как будто практиковал неприсущие христианству медитации или какую-то дыхательную гимнастику. Сердиться, зная всё наперед и заранее представляя, на что обречёт несчастное человечество этой ссорой, было решительно невозможно. Но так было предписано, и Яхве старался изо всех сил. Для начала он в красках представил, как прекрасно было бы всё ещё иметь Рай — зелёный и цветущий посреди безжизненной пустыни. Припомнил, как именно выглядит тот Рай сейчас — выжженный клочок бесполезной земли, на которой больше ничего никогда толком не взойдёт. Сердиться стало полегче.
    А тут и Люцифер заговорил, как по нотам исполняя положенную ему роль. Во всех обозримых для Яхве вариантах отличались только мелочи, через которые нерадивое детище пыталось подколоть, ужалить его словами. Сердиться стало и того проще — достаточно было просто принять слова близко к сердцу — и Яхве грозно сдвинул брови.
    — Скучные? — тоном, в котором слышалась хорошо сдерживаемая ярость, переспросил он. — Недоразвитые? — Яхве позволил своему голосу возвыситься, прогреметь, разнестись по Эдему до самых уголков, так что всё живое и хоть сколько-то сообразительное немедленно попряталось от греха подальше. — Мои творения? Уж не гордыня ли взыграла в тебе, Люцифер? Поздравляю, воистину, своей выходкой ты задал высокую планку недоразвитости. Адаму с Евой до неё теперь едва ли достать.
    Яхве знал, куда всё это должно было свернуть, но одной лишь этой выходки было недостаточно. Нужно было что-то ещё. Что-то большее, чтобы гнев Господень достиг кипения, и его понесло от слов прямо к наказаниям. Всё же до сих пор Яхве выделял своё первое творение среди других. Люцифер уж давно был не простым ангелом, но богом — Яхве сам дал ему силы, сам доверил ему все прилагающиеся к этому возможности. И куда тот выбрал их истратить? В подлость, в порчу чужих творений?
    — Не для того я давал тебе божественные силы, — веско договорил Яхве, разочарованно и раздражённо качая головой.
    Люцифер перед ним блистал всеми лучшими качествами, которые Яхве только мог вообразить — а вообразить он со своим всезнанием мог многое — и всё равно этого было недостаточно, чтобы сделать его хорошим. Порядочным. Люцифер был красив. Он был умён. Был могущественен. И всё равно чего-то недоставало, чего-то всегда недоставало — чтобы сделать его вторым Яхве. Потому что когда он создавал Люцифера, единственное, чего ему хотелось — это достойной компании. Именно поэтому Люцифер был первым.
    И последним, кого Яхве создал таким.
[icon]https://s14.postimg.cc/x66ioev5d/yahweh.jpg[/icon]