Совсем не клёво, когда твои желания оборачиваются тебе боком и когда задуманное гениальное идёт по пизде в той или иной степени. А когда это в огромной степени – это особенно не клёво. Но обо всём по порядку.
Люцифер открывает глаза и смотрит перед собой на рыжего Иуду (почему-то даже одетого, о чём Люцифер как-то не думал, на самом деле, когда выковыривал его из лап Смерти), которого вытащить из загробного мира с трудом, но получилось. Это плюс. Судя по озабоченному взгляду, Иуда нихуя не понимает в том, что видит вокруг. Это вроде как тоже плюс, его можно будет приспособить и адаптировать, да и вообще, так сказать, «вырастить» как следует и как надо Люциферу. Снова. Это точно плюс. Плюс ещё и в том, что Люцифера и Иуду, вроде как, никуда не отпидорасило на несколько километров. И не распидорасило, что тоже очень хорошо так-то. На этом, похоже, плюсы заканчиваются. Потому что Люциферу… холодно. И он весь в снегу. И почему-то ощущает себя странно. Не собой. Не тем «собой», который был до того, как. В принципе ощущения странные. Ещё более странными они становятся, когда Иуда присаживается рядом и гладит – нет, ну серьёзно, прямо вот гладит! – Люцифера по боку. И от этого поглаживания даже приятно. По крайней мере, Люциферу хочется ещё… 
Что за хуйня? – хочет возмутиться Люцифер, но всё, что вырывается изо рта – это окончание. – Ня! – он охуевает ещё сильнее, когда Иуда, ничтоже сумняшеся, берёт его на руки, как будто Люцифер ничего не весит, как будто он не Сатана во всём своём величии, не страх господень – ну, ладно, он утрирует может быть, но папка сам виноват – не ужас, летящий на крыльях ночи (да, Люцифер смотрел «Чёрного Плаща», когда зависал на Земле по каким-то там своим делам, да, он ни о чём не жалеет), а какой-то маленький, беззащитный, лёгонький кусок… шерсти? Люцифер оглядывает себя, находясь на руках Иуды, и охуевает ещё и ещё сильнее, решая, что выхуеть он уже никогда не сможет. Как и что пошло не так в его гениальном и чётком плане? Он теперь, что, кот?
– Мяу, блядь! – Люцифер откашливается. Смотрит не менее охуевше на охуевшего Иуду, смотрящего на него большими прозрачными глазами и всеми своими веснушками на бледном лице. – Чего уставился? Кота говорящего никогда не видел? – Люцифер благодарен Иуде за то, что тот не бросает его обратно в снег, только заслышав человеческую речь. Потому что Люцифер, признаться честно, и сам раньше как бы говорящих котов не видел. Он не отрицает, что они существуют, мало ли извращенцев в мире, но лично не встречался. И, как бы так помягче выразиться, сам уж точно никогда говорящим котом не был. Но это тоже частично, кстати, неоспоримый плюс – Люцифер может говорить. Наверное, не стоило так прямо сразу из огня да в полымя и ошарашивать «новорождённого», но Люцифер просто слишком в ахуе, чтобы размениваться на какие-то там сюси-пуси для неокрепшей психики Иуды, который хуй знает, что вообще там чувствовал и где вообще там был.
Самое во всём этом паршивое это вовсе не то, что Иуда всё ещё стоит и охуевает, держа Люцифера на руках и будто раздумывая, а не избавиться ли от него прямо тут и прямо сейчас, пока никто не видит. И даже не то, что Люциферу вдруг нестерпимо хочется умыться от снега – проще говоря вылизать себя полностью. Самое паршивое – это что он не чувствует своих божественных сил. Он не чувствует ничего, кроме сбитого дыхания Иуды, его быстрого сердцебиения напротив своего уха, кроме холодного ветра, обдувающего торчащий из-под пальто Иуды хвост – блядь, у него хвост, сука! Ну, то есть, это конечно же слишком много для «ничего не чувсвствует», но самого главного-то нет! Он не человек, он не бог, он грёбанный кот, и это подстава подстав.
– Иуда, поздравляю тебя, мы в жопе, – нервно хмыкает Люцифер, стараясь не впасть в лютую истерику, не разъебать тут всё вокруг своими мощными кошачьими лапами, не убить только что воскрешённого Иуду, потому что это всё из-за него… ну, точнее это всё из-за Иисуса, конечно, всё всегда из-за Иисуса, но Иуда тот, кто находится рядом и в опасности. Вместо этого Люцифер всё же берёт себя в… лапы и язык, изворачиваясь в руках Иуды так, чтобы можно было облизать свой бок, всё ещё слегка припорошенный снегом. – И да, кстати, – отвлекаясь от своего очень увлекательного (и на удивление успокаивающего нервишки) занятия, Люцифер поднимает голову и смотрит точно в глаза Иуде, – с возвращением в мир живых. Как насчёт пойти погреться где-нибудь и перекусить? Я расскажу тебе увлекательную сказку о том, как мы сюда попали… И вообще я жрать хочу бешено… – видя недоверие на лице Иуды, Люцифер вздыхает и сквозь зубы добавляет. – Быстрее? Мне кажется, я отморозил себе яйца.

Отредактировано Lucifer (23.08.2018 22:51:18)

– Нет, в Аду не так холодно, да и не так мерзко. Поверь мне, это ж мой дом, – как-то задумчиво усмехается Люцифер, внимательно вслушиваясь в размышления Иуды. Несмотря на своё обещание всё ему рассказать, ему как-то больше даже хочется самому о многом расспросить. Но, на самом деле, лучшим сейчас может быть, как раз еда – это выковыривание дитя из «смертельной утробы» как-то подвысосало из Люцифера всё, что было можно и нельзя, в особенности нельзя – потому что на сытый желудок и думается лучше, и нервничается меньше, и, может быть, Люцифер тогда вернётся в своё нормально обличье. Хотя бы человеческое – ну пожалуйста?
– И что вообще все так недолюбливают Ад? Нормально там. Отопление есть, еда – ну, по крайней мере для меня – есть, а то, что там где-то какие-то хостелы не очень комфортабельные на некоторых уровнях, так это не мои проблемы… – бормочет едва слышно Люцифер себе под нос, отвлекаясь на натуралистические заметки, когда Иуда несёт его вон из парка, оглядываясь по сторонам так, словно никогда перед собой не видел ни деревьев, ни снега, ни… хотя, ладно, снег ещё ладно, но Люцифер вроде постарался вложить в иудовскую тушку эти знания, так какого, спрашивается, кота, он спрашивает всё это? Неужели по пизде пошло не только вытаскивание и Люциферовский апргейд, но и в принципе весь Иуда пошёл не так, как хотелось? Одно точно получилось – Иуда умеет говорить на английском. Правда, так, словно сам не понимает, как и почему он это умеет, но хотя бы тут вопросов не задаёт. В подземном мире нет какого-то разграничения на языки, языки там и не нужны вообще-то. Души не особо-то разговорчивы, потому что в основном страдают и ревут, что вот такая хуйня приключилась. Но это понятно хоть на иврите, хоть на латыни, хоть на русском, хоть на корейском.
– Так. Ладно. Слушай меня внимательно. Второй раз я тебя с того света точно не достану. У меня теперь, блядь, лапы. Видишь вон ту светящуюся красным хрень? Хорошо хоть я всё ещё различаю цвета. Красный видишь? С человеком нарисованным в середине… – Люцифер высовывает морду из-за пазухи иудовского пальто и изо всех сил пытается не жестикулировать лапами в сторону светофора, на который хочет указать. Вроде как после того, как Люцифер раздражённо вцепляется когтями Иуде в руку, тот понимает, о какой именно штуке он говорит. И кивает – как бы сам себе, но коту, и на самом деле какая разница, что думают люди вокруг, правда? – Так вот там на нужно перейти дорогу… Зебру видишь?
– Что? – всё ещё дохуя удивлённо уточняет Иуда. И Люцифер опять же с трудом удерживается от фейспалма. Или… фейслапы.
– Бля, это сложнее, чем я думал… вон ту полосатую хрень видишь?..
Перейти дорогу до ближайшего кафе им удаётся за какие-то десять минут, за которые Люцифер успевает проклясть всё и всех своих родственников, особенно папу и Иисуса, что б ему икалось там. Проклясть также свою беспомощность и ситуацию в целом, потому что – ну бля-я-я-я. И Иуду проклясть, который останавливается чуть ли не на каждом шагу, смотря в витрины, разглядывая «диковинные вещи»… «Тихо, сейчас так не говорят. Просто разноцветный хлам. Пошли есть, ну!». Спустя десять с хуем минут они всё-таки оказываются у дверей кафешки, куда их не пускают, потому что «с животными нельзя». Люцифер вздыбливает шерсть, шипит как-то не по-кошачьи, и ещё до того, как успевает наорать на администратора, Иуда скоро уносит его подальше, как-то успокаивающе поглаживая по голове, отчего вроде как беситься хочется меньше. Судя по виду Иуды, его и самого это каким-то образом успокаивает. Обоюдовыгодное действие, однако.
Два следующих кафе их тоже посылают далеко и надолго, но в одном советуют какой-то «Meow  Parlour», где вроде как посетители в принципе могут пообедать с кошками – хорошо хоть не самими кошками – и, вероятно, скорее всего, туда можно приводить и своих.
Первый вопрос, который задают Иуде на пороге этого кафе – привит ли котик. Люциферу хочется высказать всё, что он думает об этом вопросе, о хозяине заведения, о том, что это бестактно и вообще пошли все нахуй. Но Иуда опережает его и активно кивает, судя по всему явно не соображая толком, что это значит и вообще почему этот вопрос вообще всплывает. Иуда выбирает самый отдалённый уголок кафе, где почти нет людей, детей и посторонних котов, которые косятся на Люцифера как-то подозрительно. Знают, паскуды, что что-то в нём не так… но раньше его категорически боялись и сбегали в панике, лишь завидев его истинный облик. А сейчас, похоже, его истинный облик – это грёбанный кот. И надо придумать, как вернуть себе своё могущество, силу и мифические рога, которые Люциферу зачем-то всегда пририсовывают.
– Так. Чаевых они не получат… хотя они вообще денег не получат, у меня их нет. А у тебя есть? – Люцифер даже улыбается – и абсолютно точно не знает, как выглядит его кошачья морда, когда он это делает – глядя на Иуду, когда тот садится за столик и усаживает люцифера напротив. Столики в этом кафе настолько маленькие, что кажется, будто они не на стульях сидят, а на самих столиках. Даже коту удобно. – Скажи. Я красивый? – Люцифер вдруг осознаёт, что даже не видел себя в своём новом облике. И ему почему-то становится это безумно любопытно. – И ещё. Закажи мяса. И кофе. Для меня. А себе что хочешь… хотя ты же не знаешь, наверное, что ты хочешь… что ты хочешь? И… ты вообще помнишь, кто ты? Я вроде старался вложить в тебя эти знания. Как тебе, кстати, поездочка?.. Миау? – быстро исправляется он, когда к ним подходит официантка, готовая принять заказ.
– Выбрали что-нибудь? Какая хорошая киска. Сколько ей? Как её зовут?
Люциферу вдруг внезапно яростно захотелось убивать.

Отредактировано Lucifer (26.08.2018 01:08:21)

Представляться собой оказывается почти не так страшно, как Люцифер ожидал. Ожидал он подобное в связи с тем, что мало ли как отреагирует Иуда, узнав, что беззащитный котик перед ним – на самом деле Сатана и Дьявол, и его запросто и без особого труда прямо здесь и сейчас можно убить за всё то, что он якобы сделал, когда Иуда был жив в прошлый раз. Но Иуда, к счастью для Люцифера, себя и посетителей кафе, не пытается убить его прямо на месте, но изумлён он не по детки, хоть и ведёт себя всё ещё немного не по-современному. Люцифер даже тяжко думает, что придётся его всему учить, как маленького. Вот незадача-то.
Слова о том, что он исчадие Ада, что он плохой, что он – зло, Люцифер пропускает мимо ушей. Слишком часто он это слышал. Слишком лениво объяснять всем и каждому, что это далеко не так. И слишком обидно то, что его просто не любят, как Михаила там, Гавриила и, главное, Иисуса. И считают говном в проруби. Поэтому Люцифер считает, что лучшая стратегия – это игнорирование подобных высказываний, так как дальше слов всё равно дело не заходит.
– Ну, я соврал, – меланхолично вылизывая переднюю лапу, отвечает Люцифер на возмущение Иуды теперь по поводу Иисуса. И только лишь с трудом удерживается оттого, чтобы не начать кривляться – так прямо хочется. – Я вернул тебя к жизни. И не надо тут ля-ля. Хорошее место. Это Нью-Йорк. Две тысячи шестнадцатый после рождения твоего любимого Иисуса. И успокойся, всё с ним нормально, ходит где-то по Земле, наркоман несчастный. Богом стал. Так что, можно сказать, я ему даже подсобил в какой-то степени… 
Люцифер отвлекается от своего обещанного рассказа и смотрит на миску с каким-то кошачьим дерьмом, которое приносит официантка и ласково говорит «киске», что это самое вкусное, что та пробовала в жизни. Смердит от миски так, что Люциферу кажется, его глаза начинают слезиться, а официантка выглядит при этом донельзя счастливой. Ещё и Иуда козлит и что-то говорит про старую плохую киску. Люцифер бы пошутил, что старая плохая киска – это твоя мамка, но думает, что Иуда не заценит шутки юмора и иронии. Вместо этого он наклоняет голову и смотрит на миску.
– Да ты издеваешься, что ли? – не думая о последствиях – да ебал он эти последствия – говорит Люцифер, и, кажется, только благодаря тому, что держит блокнотик двумя руками, девочка официант не роняет его на пол от изумления, шока и немного ужаса. Люцифер чувствует, что Иуда хватает его за шкирку – не сильно, но ощутимо, как будто предупреждающий жест – и широко улыбается официантке, которая сначала смотрит на него, потом на Люцифера, потом опять на него, а затем, кажется, сложив два и два, улыбается как идиотка и уточняет:
– Вы чревовещатель! – это звучит не как вопрос, а скорее как факт. Молодец, девочка, вместо того, чтобы поверить в сверхъестественное, она самостоятельно и ловко придумала оправдание говорящему коту.
– Да, – отвечает Люцифер, а Иуда всё ещё улыбается как идиот. Люциферу это даже почти нравится. – Хорошо у меня получается?
– Отлично! Я уже даже сначала испугалась, что киска и правда говорит, – официантка хихикает – флиртует, очень заметно – и смотрит на Иуду, будто он только что как минимум воду в вино… ай, блядь, и тут Иисус. Да ну его…
– Принесите, пожалуйста, киске, тоже мяса и латте. Киска не ест… такое.
– Вы уверены?
– Абсолютно.
Теперь официантка смеряет их обоих подозрительным взглядом, но послушно забирает миску с дерьмом и уже почти уходит, прежде чем Люцифер вдогонку бурчит:
– И это кот! Мальчик! – он переводит взгляд на Иуду, который наконец убирает руку с его шеи, и разве что только не тычет в него лапой, угрожающе понижая голос, – сделаешь так ещё раз, и я тебе руку откушу по самый локоть, понял? Чревовещатель хренов, блин. Я тебя вытащил из пасти Ада и вернул в мир людей чтобы ты мог вновь насладиться жизнью и искупить свои грехи перед человечеством и, мать его, Иисусом, – нет, не для этого, но Иуде не обязательно знать правду. – А ты вот так вот, да? Неблагодарный кусок… Мяу! – раздражённо заканчивает Люцифер, так как официантка снова возвращается с первой порцией мяса. Когда она уходит, Люцифер пододвигает тарелку к Иуде, кивает на столовые приборы и объясняет: – вилку в левой, нож в правой. Порежь кусочками и ешь. Это вкусно. И задавай вопросы. Вот только давай без наездов, ладно? Меня итак сегодня уже, как видишь, потрепало…

Отредактировано Lucifer (18.09.2018 19:18:32)

Люцифер ест молча, ожидая, что в любую секунду Иуда начнёт бомбить его вопросами, но этого не случается, и это почти даже обидно. Он уже приготовил, кажется, тысячу и один ответ на любой возможный вопрос, и все эти ответы так и сквозят сарказмом. Но Иуда не даёт ему шанса блеснуть своим красноречием, и просто поглощает кусочек за кусочком, становясь то угрюмым, как пиздец, то задумчивым, то и вовсе — словно не здесь находящимся. Впрочем, это даже и к лучшему, что обед проходит в нормальной такой, относительной тишине — это если не считать мяуканье отовсюду, лязганье вилок и ножек, разговоры за соседними столиками и слишком оживлённую в целом атмосферу ресторанчика. Это как-то даже быстро утомляет.
То, что говорит Иуда, Люцифер пропускает мимо своих новеньких кошачьих мохнатых ушей, предпочитая снова игнорировать то, что ему не очень-то интересно. Пусть, пусть Иуда не верит ему — правильно делает — но от этого слова Люцифера не меняют смысла и хоть какой-то нагрузки. Зачем-то он же всё-таки достал Иуду из лапок смерти — какие-то у него причины точно были. Была какая-то тактика, и он её придерживался. Вспомнить бы ещё самому, что там за причины, когда следствия сейчас сидят напротив и болтают какую-то хуйню.
То, что предлагает Иуда, ни в какие рамки не лезет, и Люцифер хочет послать того в далёкое пешее эротическое путешествие, но отчего-то сомневается, что тот поймёт намёк. Поэтому всё, что Люцифер делает — это смеряет Иуду красноречивым взглядом, в котором где-то глубоко за возмущением, скепсисом и охуеванием, прячется восхищение наглостью и коварством этого существа, которое Люцфер, можно сказать, создал из нихуя, своими… лапками. Ну каков наглец, а? И да, сейчас впервые Люцифер видит, что у него получилось… у него получилось слепить из Иуды что-то похожее на то, чего он хотел. Что-то… похожее, на него самого.
— Ты об этом пожалеешь, пидор рыжий, — бубнит Люцифер себе под нос, облизываясь и жалея при этом, что не может нормально вытереть рот салфеткой, как приличное создание… нет, теперь это так не работает.
От предложенного Люцифер не отказывается по одной простой причине – идеи получше у него попросту нет. А сваливать из кафе без Иуды, которого как минимум могут заставить отрабатывать на кухне съеденное — и Люцифер бы так и оставил его тут, чтобы жизнь мёдом не казалась, если бы не было максимума — а как максимум его могут арестовать. А вытаскивать Иуду из-за решётки кажется для Люцифера сейчас непосильной задачей, потому что у него лапки, и он котик.
Приходится смириться, спрыгнуть с высокой табуретки, подойти к лысому недоразумению, зовущемуся почему-то котом, потерять собственное достоинство и, без каких-либо обиняков, укусить эту хрень за хвост до визга, воплей хозяйки и шока большинства посетителей. Как четвероногих, так и двуногих.
Что происходит далее, Люцифер не очень замечает, честно говоря, ему и не интересно, он быстро шмыгает в сторону двери, кажется, сбивает с ног входящего чувака в длинном пальто, слышит, как звенит колокольчик над головами, и краем глаза видит, как за ним бежит Иуда. Впрочем, Иуду видеть не обязательно, его он может чувствовать — хоть что-то божественного у Люцифера осталось. Ну, точнее ещё что-то.
Оказываясь достаточно далеко от кафешки, за углом у перекрёстка, Люцифер останавливается, чтобы отдышаться, смотрит на Иуду, прислонившегося к стене и фыркает, только сейчас осознавая, что он сделал. Он корчит недовольную гримасу, что на кошачьем лице, наверное, смотрится как минимум комично:
— В следующий раз кусать кого-нибудь за их лысые хвосты сам будешь, понял? — Люцифер оглядывается по сторонам, пытаясь понять, где они, и как далеко они от того места, где он снял гостиничный номер. — И этот следующий раз будет очень скоро. Нам надо как-то попасть в номер в отеле, который я снял пару дней назад… и как-то не ожидал, что я стану, блядь, котом. И… Что ты ржёшь, совсем с ума съехал? Это не смешно, — ему хочется возмутиться, но отчего-то толком не получается. Кажется, с Иудой явно что-то не то вышло… совсем не то, что надо.

Отредактировано Lucifer (22.09.2018 01:03:06)

— Нет. Вполне себе прямой смысл, — бурчит Люцифер, глядя то на свои лапы, то на Иуду, который, кажется, начинает то ли приходить в себя, то ли просто до сих пор слишком впечатлён происходящим вокруг. Например, тем, что Люцифер — не кот, а три кота разом. Или то, что в следующую же секунду Иуда до чего-то такого в своей гениальненько ебанутенькой головушке додумывается и выпаливает мигом, отчего Люцифер прямо аж охуевше садится голым задом на холодный асфальт. — Ага. Отличная идея. Привет передавай, как найдёшь своего Иисуса, — он закатывает глаза, затем прищуривает их, когда видит, что внимание Иуды снова сосредоточено на нём, а не на машинах вокруг, людях, светофорах, неоновых баннерах, стеклянных витринах и уличных музыкантах, и людях, изображающих роботов. — Только, вот незадача, ты не знаешь ни как он выглядит, ни где его искать в принципе. И я тебе больше скажу — я тоже не знаю, ни как этот пидор выглядит, ни где он находится. Так что… ну, я думаю, остаётся смириться с тем, Иуда, что я нужен тебе так же, как ты сейчас, очевидно, нужен мне, потому что я знаю, как выживать в этом новом мире, а ты… — Люцифер скептически оглядывает Иуду с ног до головы. С его нынешнего положения смотреть на людей так, как раньше, внушительно и устрашающе, получается с небольшим таким трудом, но Люцифер справляется. Взгляд «я смотрю на тебя как на говно», наверное, передался ему по кошачьей линии… ну, то есть, вместе с кошачьим телом и кошачьи абилки. — А ты — человек. И, как бы, ну, мы связаны, Иуда, связаны, сцеплены, нужны друг другу, обоюдовыгодные сообщники и всё такое… yada yada yada…
Долго Иуду уговаривать не приходится, его даже не приходится инструктировать перед входом в отель, потому что Иуда отлично инсценирует — или нет? — сердечный приступ. Или инсульт. Или роды. Или что он там из себя изображает, отлично входя в роль страдальца земного и отвлекая от Люцифера всех, кажется, работников ресепшна и даже мимо проходящих гостей, что Люциферу на руку, и он быстро юркает за стойку и пиздит свой ключ-карту, предварительно найдя в списке в компьютере своё имя. Да, лапами тапать по клавиатуре сложнее, чем казалось, но, к счастью, все сейчас заняты Иудой и его предсмертными конвульсиями. Люцифер, надо сказать, даже на секунду задумывается, а не собрался ли Иуда в самом деле подыхать, и пугается тоже на секунду — не хотелось бы чтобы его страдания (его, в смысле Люцифера, разумеется) и превращения и вот это вот всё было напрасным, и Иуда мало того, что не получился, так ещё и не прижился, как плохо пришитый донорский орган.
— Слушай, ну не в обуви же, — Люцифер кривит морду, когда Иуда падает лицом вниз в диван. И явно уже не слышит ни возмущённого мяуканья над ухом, ни вообще чего-либо. Люцифер ещё на одну секундочку переживает за жизнь Иуды, потом у него проскакивает ненужная — и нереальная — мысль накрыть иуду пледиком, но потом он просто машет на него хвостом и уходит в комнату с огромной кинг-сайз кроватью, в поистине королевской комнате. Всё, как полагается для короля Ада. Только самое лучшее. И красивое. И блестящее. И — почему этот кутас на балдахине такой заманчивый и с ним хочется поиграть? — вообще.
Прыгнув на кровать, Люцифер сначала долго, по-кошачьи ищет себе удобное место, перебирает лапами, мнёт одеяло, прежде чем умоститься на подушке, свернувшись калачиком. Он засыпает с мыслью — с надеждой — что сегодняшний день окажется идиотским сном, просто неудачным кошмаром, и завтра Люцифер проснётся в своём нормальном — ну, относительно — человеческом обличье. И всё будет заебись…
Уснуть не получается. Люцифер мается. Он несколько раз спрыгивает с кровати, подходит к Иуде и орёт на него кошачьим матом, но тот только всхрапывает сладко, и не реагирует ни на что.
— Хоть бы телек включил, что ли, гад недоразвитый, — впрочем, с пятого раза у Люцифера получается включить висящий на стене домашний кинотеатр и даже врубить интересный канал. Под танцы со звёздами Люцифер засыпает в кресле, наверное, только ближе к трём часам ночи.
Просыпается он всё ещё котом. И это отстой. Ещё больший отстой, что просыпается он котом, который хочет в туалет.
— Твою мать, — бурчит Люцифер, бросив взгляд на всё ещё храпящего Иуду, гордо вздёргивает хвост и отправляется в туалет, на ходу составляя план действий. И нет, план действий вовсе не по будущему, включающему в себя Иисуса, Иуду и Иисуса, и вообще, что с этими двумя делать так-то. План включает в себя именно пользование унитазом, который с кошачьего роста кажется слишком огромным, слишком не таким, как надо. И слишком… человеческим, что б его… Люцифер только сейчас, кажется, начинает осознавать всю трагедию происходящего и, похоже, готов вот-вот разрыдаться от ужаса и пиздеца. Но — нет. Он не позволит себе подобной низости, слабости. Он — гордый ангел небесный, он властелин преисподней, он — страх и ужас большинства смертных в этом мире! Он оскальзывается о керамический ободок унитаза и проваливается внутрь, на периферии подсознания радуясь, что не успел ещё наделать никаких делов. От соприкосновения с водой шерсть на лапах — и даже на спине — вздыбливается, Люцифер как ошпаренный вылетает из сортира, несётся в комнату со всех ног, пробегает по Иуде — кажется, по его голове, он точно помнит рыжие патлы под лапами — забегает под кресло и шухарится там, пытаясь отдышаться. Очень странные инстинкты. Очень странные эмоции и ощущения. Очень отвратительная вода. Вода — это истинное зло, однозначно.
— Да больше никогда, блядь. О, а сейчас ты проснулся, да? — немного злобно, и всё ещё дохуя возмущённо говорит Люцифер, когда видит, что Иуда сонно потирает затылок и удивлённо — видимо тоже надеялся на иной исход событий и совсем иное пробуждение — смотрит под кресло, где сидит Люцифер.

Отредактировано Lucifer (25.09.2018 19:08:30)